Самые первые эсеровские организации появились в середине 90-х гг. XIX в.: Союз русских социалистов-революционеров (1893 г., Берн), киевская группа и Союз социалистов-революционеров в 1895–1896 гг. Союз учредили в Саратове, а затем его местопребывание переносится в Москву. Во второй половине 90-х гг. организации эсеровской ориентации возникают в Воронеже, Минске, Одессе, Пензе, Петербурге, Полтаве, Тамбове и Харькове. По сути дела, Учредительный съезд партии, состоявшийся 29 декабря – 4 января 1905-06 гг. в Финляндии и утвердивший ее программу и временный организационный устав, подвел итоги десятилетней истории эсеровского движения.
Название «социалисты-революционеры» принимали, как правило, те представители революционного народничества, которые ранее именовали себя «народовольцами» или тяготели к ним. Сказывались, прежде всего, стремление революционного народничества преодолеть глубокий кризис, его поиски себя и своей ниши в революционном движении в условиях, претерпевших существенные изменения по сравнению с 70–80 гг. XIX века. Успехи российского капитализма в промышленности, и его активное проникновение в деревню, все более наглядно проявлявшиеся признаки разрушения крестьянской общины и расслоения крестьянства, начало массового рабочего движения и первые успехи в нем российской социал-демократии подрывали основы старой народнической доктрины, ставили под сомнение программные конструкции и тактические принципы народовольчества. Влияние народничества в революционной среде катастрофически падало. Первенство в ней переходило к социал-демократам.
Новый этап в эсеровском движении, его оживление, начинается на рубеже двух веков. Причинами и предпосылками поворота были те изменения, которые происходили во всех сферах общественной жизни России. Разразившийся в это время экономический кризис показал, что политика индустриализации страны, проводившаяся в 90-е гг., не может быть успешной без модернизации ее политического строя и сельского хозяйства. Таким образом, на повестку дня всего общественного движения были поставлены вопросы, главные для эсеров. Вновь начинают приобретать популярность идеи народников, взятые на вооружение эсерами, об особом пути России к социализму, минуя капитализм, о большом значении крестьянства в общественном движении, а также пропагандировавшиеся ими экстремистские методы и средства борьбы.
После поражения 1-й русской революции (1905-07 гг.) партия эсеров оказалась в состоянии кризиса. Он был вызван, прежде всего, резким ухудшением условий деятельности в связи с разгулом реакции. Из-за собственного кризисного состояния, отсутствия связей с широкими массами партия эсеров практически не оказала никакого влияния на начало нового революционного подъема.
1-я мировая война поставила перед эсерами новые сложные вопросы: почему началась война, как должны отнестись к ней социалисты, можно ли быть одновременно патриотом и интернационалистом, каково должно быть отношение к правительству, ставшему во главе борьбы с внешним врагом, допустима ли классовая борьба в период войны и если да, то в какой форме, каким должен быть выход из войны и т.п.? Таким образом, война стала катализатором, вызвавшим к жизни левое движение внутри партии эсеров Социалисты-революционеры поделились на «патриотов», стоявших на шовинистических позициях, и «пораженцев» – эсеров-интернационалистов, осуждающих войну как империалистическую. Группа “пораженцев” сыграла роль ядра, вокруг которого в будущем сложилась Партия левых социалистов-революционеров интернационалистов (ПЛСР).
Размежевание партийных радикалов и ортодоксов вступило в новую фазу после Февраля. На III съезде партии социалистов-революционеров ( май–июнь 1917 г., Москва) раскол достиг такой глубины, что его невозможно было больше игнорировать. Левые, насчитывавшие 42 человека, образовали свою фракцию и по всем вопросам повестки дня – об от ношении к Временному правительству, войне, аграрной политике и задачам эсеров – подвергли резкой критике ЦК. Представленная ими резолюция была отвергнута съездом, что побудило группу делегатов во главе с М. Спиридоновой, Б. Камковым и др. создать собственное организационное бюро.
Полевение в стане эсеров сближало их с большевиками. С ними заодно левые эсеры были и на Демократическом совещании, и в Предпарламенте. В эти дни Спиридонова заявила, что «левые эсеры смотрят на власть так же, как и большевики, и думают, что единственным спасением России является переход власти» к Советам. Будущий блок в верхах уже в сентябре–октябре 1917 г. стихийно складывался на местах. Левые эсеры сотрудничали с большевиками и в Военно-революционных комитетах. 19 ноября 1917 г. в Петрограде собрался съезд левых эсеров, которому предстояло стать учредительным съездом ПЛСР.
Еще 25 октября 1917 г., в ходе ІІ Всероссийского съезда Советов, левые эсеры не имели своей фракции. Она была организована вечером, уже во время работы съезда, и с ее руководством ЦК большевиков начал переговоры об участии в 1-м Советском правительстве. В соответствии с межпартийным соглашением в ноябре левые эсеры возглавили наркоматы: имуществ Российской республики (Карелин), земледелия (Колегаев), почт и телеграфа (Прошьян), местного самоуправления (Трутовский), юстиции (Штейнберг); Алгасов и Бриллиантов получили статус «наркомов без портфеля», имеющих решающий голос на заседаниях Совнаркома.
Ратификация Брест-Литовского мирного договора с Германией нанесла тяжелый, хотя и не смертельный удар по относительно безоблачному сотрудничеству ПЛСР и РКП (б). На 4-м (Чрезвычайном) Всероссийском съезде Советов (март 1918 г.) левоэсеровская фракция голосовала против ратификации, отозвала своих наркомов из правительства, заверив, впрочем, что ПЛСР обещает Совнаркому «свое содействие и поддержку». Итак, представители партии левых эсеров покинули Совнарком, но остались во ВЦИК, коллегиях наркоматов, ВЧК, других учреждениях. Однако к лету 1918 г. разногласия между большевиками и левыми эсерами снова стали нарастать. На этот раз конфликт был обусловлен неправильной, по мнению левых эсеров, продовольственной политикой большевиков.
С небывалой горячностью левые эсеры выступили против декретов «О продовольственной диктатуре» и «О комитетах бедноты». Во-первых, они были «против продовольственной диктатуры, как против диктатуры вообще». Во-вторых, идее централизации продовольственного дела, пронизывающей декрет о продовольственной диктатуре, они противопоставляли идею децентрализации, предлагая передать осуществление продовольственной политики в руки местных Советов. В-третьих, в декрете о продовольственной диктатуре говорилось не только о деревенской буржуазии, о кулаках, но и о «держателях хлеба» вообще. Что же касается отношения левых эсеров к «комитетам бедноты», то оно закономерно вытекало из их теории классов, не признающей за деревенской беднотой классового значения. Не находя в деревенской бедноте созидательного начала, они называли комбеды не иначе, как «комитетами лодырей». Отнюдь не способствовало сближению между былыми партнерами по правительственной коалиции исключение из Советов контрреволюционных партий социалистов-революционеров (правых) и меньшевиков 14 июня 1918 г.
Еще весной 1918 г. в Москве состоялось представительное совещание левоэсеровских верхов, на котором было принято решение о возвращении к тактике индивидуального террора. 3-й съезд партии левых эсеров (28 июня – 1 июля 1918 г.) предоставил своему ЦК самые широкие полномочия. Они полагали, что к этому времени сложилась весьма благоприятная ситуация для изменения политики Совнаркома.
Но левые эсеры явно переоценили свои силы. Во время работы 5-го Всероссийского съезда Советов в Москве(4-10 июля 1918 г.) большинство делегатов поддержало большевистские резолюции. Тогда лидеры ПЛСР решились на крайнюю меру – убийство германского посла Мирбаха с целью ликвидации Брестского мира и организации “революционной войны с германским империализмом”.
6 июля Я. Блюмкин, незадолго до этого принятый на службу в ВЧК, явился к германскому послу графу Мирбаху в сопровождении фотографа ВЧК Н. Андреева, тоже левого эсера. Чтобы попасть на прием к послу, они подготовили документы на бланке ВЧК, где были подделаны подписи Ф. Э. Дзержинского и секретаря коллегии И. К. Ксенофонтова, а подлинную печать поставил заместитель председателя ВЧК левый эсер В. Александрович. Блюмкин настоял на личной встрече с послом графом Мирбахом под предлогом, что беседа пойдет о судьбе арестованного чекистами бывшего военнопленного венгерского офицера Р. Мирбаха – дальнего родственника посла.
Около 15 часов в помещении посольства прозвучали выстрелы, а затем раздался сильный взрыв. Блюмкин и Андреев бежали через окно и скрылись на поджидавшем их автомобиле. Убегая они оставили портфель с бумагами по делу Р. Мирбаха, бомбу в том же портфеле и револьвер. Одновременно с убийством германского посла левые эсеры подняли мятеж.
Вооруженные действия против Советской власти начал приданный ВЧК отряд левого эсера Д. Попова, состоявший из моряков – черноморцев, обозленных на большевиков за затопление флота, чтобы не отдавать корабли кайзеровской Германии. Всего мятежники располагали 1800 бойцами, 6-8 орудиями, 4 броневиками и 48 пулеметами.
Занятый поповцами дом в Трехсвятительском переулке превратился в штаб мятежа. Здесь же находились члены ЦК ПЛСР: М. Спиридонова, Ю. Саблин, Б. Камков, В. Александрович, В. Карелин, П. Прошьян и др.Захватив приехавшего для ареста Блюмкина Дзержинского, левые эсеры начали активные действия. На место арестованного председателя ВЧК был назначен М. Я. Лацис, однако последний успел только отдать ряд распоряжений, как тоже был арестован в самом помещении Всероссийской чрезвычайной комиссии, где караул состоял из поповцев.
В тот же вечер левоэсеровский штаб начал хватать большевиков прямо на улице. Всего было арестовано 27 человек, в том числе председатель Московского совета П. Г. Смидович. Укрепившись в небольшой части Москвы, путчисты предприняли захват правительственных учреждений. Так, около 40 поповцев заняли телеграф. Во главе отряда стоял Прошьян, который во всеуслышание заявил: «Мы убили Мирбаха; Совет народных комиссаров арестован!». После этого им были арестованы комиссар московского телеграфного узла Маслов, еще два большевика и отправлены в штаб Попова.
Заняв телеграф, Центральный комитет партии левых эсеров 6 июля в 3 часа ночи разослал по всей России следующие две телеграммы. Первая: «К сведению телеграфистов и телефонистов. Всякие депеши за подписью Ленина, Троцкого и Свердлова, а равно и депеши, направляемые контрреволюционерами, партиями правых с.-р. и с.-д. (меньшевиков), ненавистников Советской власти, и белогвардейцев, кадетов и монархистов, провоцирующих левых с.-р., задерживать, признавая их вредными для советской власти вообще и правящей в настоящее время партии левых с.-р. в частности». И другая, разосланная всем Советам: «По постановлению Центрального комитета партии левых с.-р. убит летучим боевым отрядом представитель германского империализма граф Мирбах. Агенты германского империализма (так мятежники называли большевиков – В. Т.)и контрреволюционеры пытаются вести агитацию на фабриках и заводах и в воинских частях. Все эти попытки встречаются единодушным негодованием рабочих и красноармейцев, горячо приветствующих решительные действия защитницы интересов трудящихся, партии левых с.-р (беспардонная ложь. Восставшие левые эсеры представляли незначительную группу в Москве. Ни рабочие, ни красноармейцы, ни даже их собственные провинциальные парторганизации мятежников не поддержали.– В. Т.).»
А вот телефонную станцию левым эсерам захватить не удалось. Явившаяся сюда группа левых эсеров начала искать телефоны для выключения, но в это время охрану из поповского отряда сменили латыши, верные Советской власти, и левым эсерам пришлось убраться.
Уже к вечеру 6 июля большевики приступили к ликвидации мятежа. Члены фракции левых эсеров ВЦИК и проходившего в те дни 5-го Всероссийского съезда Советов во главе с М. Спиридоновой были арестованы. Непосредственно ликвидацией мятежа занималась латышская стрелковая дивизия под командованием бывшего полковника И. И. Вацетиса. Кроме латышских стрелков готовы были выступить Образцовый советский полк, отряд Московского ревтрибунала, инструкторская рота и караульный полк коменданта города, рабочие боевые дружины, коммунистические отряды (до 5000 человек). К 2 часам ночи 7 июля позиции мятежников были окружены, а в 6 часов большевики начали наступление. После того как была задействована артиллерия, участь восставших была предрешена. К 14 часам дня 7 июля мятеж был ликвидирован. Решением 5-го съезда Советов, все члены левоэсеровской партии были удалены из органов Советской власти.
10 июля поднял мятеж командующий Восточным фронтом левый эсер М. Муравьев. Прибыв в Симбирск с отрядом около 1000 человек, он занял стратегически, важные объекты города, арестовал несколько ответственных советских работников ( в т. ч. командарма-1 М. Н. Тухачевского) и отправил телеграммы: в адрес немецкого посольства, Совнаркома и командованию чехословацкого корпуса об объявлении войны Германии.
На следующий день Советское правительство своим декретом разоблачило контрреволюционную сущность действий комфронта и объявило Муравьева вне закона. Симбирские большевики под руководством председателя губкома И. М. Варейкиса подавили мятеж и разоружили мятежный отряд. Сам Муравьев при аресте оказал сопротивление и был убит
Воспользовавшись путчем, белочехи 22 июля заняли Симбирск, а еще через 2 дня – Екатеринбург. Измена Муравьева, по словам В. И. Ленина, «… стоила жизни десяткам тысяч рабочих и крестьян в войне с белогвардейцами» (В. И. Ленин. ПСС, т 38, с. 65.).
В целом же характеризуя вылазку левых эсеров в июле 1918 г., Ленин отмечал, что это была «Бессмысленная и преступная авантюра…»(Там же, т.36, с. 525), а левоэсеровских лидеров назвал «безголовыми» интеллигентами-истериками, «…оказавшимися пособниками белогвардейцев, помещиков и капиталистов…»(Там же, с.с. 526, 531).
Статьи по теме:
